Понять, почему визит южнокорейского президента Мун Чжэ Ина к Ким Чен Ыну в Пхеньян назвали “знаковым”, можно, лишь оглянувшись на то, что этому визиту предшествовало. Иначе рассказ будет похож на фильм о зомби-апокалипсисе, запущенный с середины: вроде бы и понятно, кто с кем и зачем бьется, но как же они дошли до жизни такой?
Закон относительности по-корейски
Они очевидны. Во-первых, династия Кимов хочет выжить. “Династия” – не только сам Ын и его окружение, но еще и множество людей, удачно вмонтированных в систему и не желающих перемен, поскольку они не смогут жить при ином порядке. В КНДР живет немало людей, хотя и пребывающих далеко за пределами ближнего круга Кимов, но не желающих слома существующей системы, а стремящихся лишь улучшить в ней свое положение. За это идет и борьба в верхах, где в последние годы военную элиту теснят партийные чиновники и технократы.
Одновременно власть все больше концентрируется непосредственно в руках Ким Чен Ына. И хотя такая концентрация говорит о нарастании кризиса режима, он совсем не обязательно закончится его обрушением. Более того, подобное развитие событий вызывает вполне оправданные опасения во внешнем мире.
Гуманитарная катастрофа с миллионами беженцев, неконтролируемое распространение опасных материалов и технологий, включая ракетно-ядерные, появление на глобальном черном рынке огромных запасов оружия по бросовым ценам и вербовка международными террористическими структурами ученых – вот лишь наиболее явные риски такого сценария. Так что нетрудно понять, почему ни соседи, ни США, ни мировое сообщество в целом в крушении Кима не заинтересованы. Для аналогии можно вспомнить, как администрация Джорджа Буша пыталась предотвратить распад СССР – из тех же, в сущности, соображений.
Но, во-вторых, несмотря на стремление режима к выживанию и нежелание извне его сокрушать, интересы сторон, разумеется, никак не совпадают: если первая привыкла считать позволительным играть без правил, вторая не жалеет усилий принудить ее правила соблюдать. Но капитуляция перед таким принуждением противоречит идеологии чучхе и тем самым являет собой экзистенциальную угрозу для режима. Это очевидный позиционный тупик, оставлявший сторонам крайне узкое пространство для маневра, по сути сводимое к перманентному повышению ставок в стилистике “новые испытания/угрозы-новые санкции” и временным передышкам, обусловленным, как правило, необходимостью накопления ресурсов и освоения технологий, с одной стороны, и электоральной цикличностью – с другой.
Третьим фактором традиционно является то обстоятельство, что, хотя абсолютно все внешние игроки заинтересованы в навязывании Пхеньяну игры по правилам, конфликты их интересов всегда оставляли режиму Кимов когда обширное, а когда просто достаточное пространство для маневра. В конечном счете это позволило Ыну перехватить инициативу (хотя фундамент для этого был заложен еще его отцом), опираясь на явные успехи ракетно-ядерной программы, пусть и обусловленные помощью РФ, шаблонно и недальновидно применяющей стратегию рэкетира – создать либо обострить кризис, а затем предложить помощь в его разрешении.
В результате Ким “всех переиграл”, получив от Москвы желаемое и фактически послав подальше до следующего раза. Который, может быть, и не за горами. Но июньский вояж главы российского МИДа Сергея Лаврова в Пхеньян и даже договоренность о саммите с Владимиром Путиным не должны вводить в заблуждение: место Москвы в корейских делах, она не занимает – его ей отводят.
Ким, стоит отметить, прекрасно разыграл сценарий “обезьяна с гранатой”. Вполне убедительные демонстрации ядерного потенциала и успехов программ создания межконтинентальных баллистических ракет, способных достать континентальную территорию США, обеспечили ему неплохую страховку. “Одесская” теория относительности “три волосины на голове (читай – боеготовые ракеты в арсенале) – слишком мало, но три волосины в супе (читай – ракеты, долетевшие до целей) – слишком много” сработала неплохо. Настолько, что Дональд Трамп, начавший свое президентство с весьма воинственных обещаний, в конце концов решил полностью пересмотреть подход к северокорейской проблеме. Несмотря, заметим, на мощное сопротивление и “глубокого государства”, привычно ставившего на экономическое удушение, и Пентагона, выступающего категорически против слива стратегических партнеров. К каковым сливам относятся, в частности, отказ от совместных с ВС РК маневров и курс на “монетизацию” союзничества с Сеулом и Токио. Это несогласие, к слову, недавно называлось в числе причин вероятной отставки министра обороны США Джеймса Мэттиса.
Но Трамп все же рискнул. И хотя состоявшийся по его инициативе сингапурский саммит с Кимом завершился, по сути, ничем, он уже сам по себе стал первой “большой сделкой”, которые так любит американский президент. “Позиционная война” сменилась “маневренным перемирием” – причем на двоих. Все последующие события являются следствием этой новой реальности. В том числе и серия встреч Ким Чен Ына с южнокорейским президентом Мун Чже Ином. И только что завершившийся визит последнего в Пхеньян – отнюдь не исключение. Хотя он выглядит попыткой реанимации политики “солнечного тепла”, речь в этот раз идет уже не о “нормализации отношений” и “сосуществовании”, а межкорейском диалоге под патронатом США. Больше в этот междусобойчик, похоже, пускать никого не намерены. И это принципиальный момент.
Реальность и возможность
По итогам переговоров Муна с Кимом по новостным лентам разливается ликование: РК и КНДР подписали соглашение в военной области. Трамп уже назвал его впечатляющим – ну, как же, Ким Чен Ын позволит проводить инспекции на ядерных объектах и даже готов закрыть ядерный полигон и стартовую площадку в присутствии международных экспертов. А еще РК и КНДР намерены подать совместную заявку на проведение Олимпийских игр 2032 г., причем единые команды двух стран смогут принять участие уже в Играх 2020 г. в Токио.
Что же за всем этим скрывается реального? Ничего.
КНДР готова закрыть ключевой ядерный реактор Йонбен не просто так, а только “если США предпримут соответствующие меры”, то есть Ким ждет первого шага от Вашингтона. Еще КНДР закрывает ракетный полигон Тончангри, но он ей просто не нужен, она уже производит ракеты, которые испытала на этом полигоне. А полигон Магунпо ей нужен, и его никто закрывать не собирается. Не раскрыло руководство КНДР и информацию относительно числа имеющихся ядерных зарядов, ракет, наличия химического и биологического оружия и списка объектов стратегического назначения. Ну а о правах человека так вообще никто и не вспомнил.
Итак, ничего реального в ходе переговоров не достигнуто. Все разговоры об успехах – в пользу бедных, точнее, глупых и верящих теленовостям. Муну просто по-соседски сделали личный подарок – дали привезти домой победу, которая ему очень нужна, поскольку ситуация в экономике РК сейчас не ахти. Но Ким при этом не обидел и себя, он тоже пропиарился, представив на весь мир КНДР нормальной страной, с которой ведут переговоры и даже находят компромиссы.
В общем, повторение сингапурского саммита – только в чуть меньшем масштабе и с чуть большей конкретикой. Все как обычно.
Однако за всем этим скрывается возможность. Здесь стоит отметить молниеносную реакцию на межкорейский саммит Вашингтона. Не успел Ин вернуться в Сеул, как госсекретарь Майк Помпео заявил о готовности США “незамедлительно начать переговоры с КНДР об изменении формата двусторонних отношений” и предложил министру иностранных дел КНДР Ли Ён Хо встретиться на следующей неделе на полях Генассамблеи ООН. Таким образом, задается новый тренд: взаимный шантаж меняется взаимным торгом. Разумеется, не обойдется без обмана и уловок, но сейчас все стороны заинтересованы в быстрой демонстрации результата.
У Трампа на носу выборы и, мягко говоря, нелояльный истеблишмент. У Ина – недовольные экономической ситуацией избиратели и союзник, норовящий, “оптимизируя” военные расходы, сократить свое присутствие в регионе и весьма непрозрачно намекающий, что проблемы корейцев шерифа не особо волнуют. Что до Кима, то его возможности продолжать размахивать ядерной дубинкой ограничены как раз фактом ее наличия.
Ведь, как говорится, если кто-то грозится вас убить – поверьте, особенно если у него есть такая возможность. Кроме того, слишком большая, хоть и вынужденная концентрация власти грозит режиму внутренней дестабилизацией. А для сброса напряжения нужны деньги. То есть реформы и хотя бы смягчение санкций.
При таких раскладах даже видимость разрядки вполне может выполнять роль собственно разрядки. Тем более что в отсутствие доверия в треугольнике Пхеньян-Сеул-Вашингтон откатиться на исходные позиции будет несложно.
А пока на Корейском полуострове и вокруг выстраивается новый баланс сил. С одной стороны, американско-южнокорейский военный альянс при Трампе трещит по швам. Но с другой – США очень последовательно обрезают старшим партнерам Кима, России и Китаю, пространство для экономического маневра, в том числе – совершенствуя санкционную систему в рамках ООН. И показательно ловя за руку тех, кто ее саботирует. Как это, в частности, сделала посол США Никки Хейли с Россией на заседании Совбеза 14 сентября. Она обвинила Москву в попытках отредактировать отчет независимой комиссии о нарушениях санкционного режима (в отчете, к слову, говорилось, что Пхеньян не свернул свою ракетно-ядерную программу и нарушает режим экспортных санкций). Днем позже эти обвинения повторил и Майк Помпео. А тем временем Вашингтон добавил в “северокорейский список” российскую и китайскую компании, основанные гражданином КНДР. Обе компании обвинили в незаконном выводе средств в Северную Корею.
Впрочем, это частность – счет подобным компаниям идет на сотни. Главное, что санкционная политика в отношении Пхеньяна последовательно увязывается и с не связанными непосредственно с КНДР санкциями против покровительствующих ему Москвы и Пекина, создавая своего рода единый комплекс сдерживания. Будь то торговые ограничения против Китая или комплекс направленных против России мер за агрессию против Украины, вмешательство в избирательный процесс и химические атаки – все это в конечном счете схлопывает ресурсную базу КНДР.
Не Кимом единым
Разумеется, дело не в Северной Корее. Дело в РФ с КНР – ярких примерах того, как рассогласование между технологическим и социальным порождает неприятные режимы с большими возможностями. Тут уместно вспомнить, что технический и научный задел Третьего рейха, правда, его собственный, а не ввозной, победители использовали лет 60, но во Второй мировой войне, развязанной Гитлером, погибло порядка ста миллионов человек.
Так вот, хотя Китай Си Цзиньпина – отнюдь не Германия Гитлера, но и от его роста в группе развитых стран возникают проблемы. Мало того, что китайские технологии сильно опережают социальное развитие КНР, так это развитие еще идет не так, как шло в группе развитых стран. Сказывается разница культур, и в Китае возникают отношения, многие аспекты которых при взгляде на них со стороны вызывают испуг.
К тому же в группе развитых стран есть и собственные кризисы, а экономический рост Китая сильно влияет на ситуацию во всем мире, и не всегда, с точки зрения развитых стран, благоприятно.
Иными словами, между Западом и Китаем, который сегодня стал фактически третьим, переходным миром, не западным и не антизападным в том смысле, в каком это можно сказать о России, складываются непростые отношения. В том числе и с США, с которыми у Китая по факту идет экономическая война. Не суть важно, кто ее начал, Трамп или не Трамп, – в любом случае ее вызвали объективно сложившиеся причины. И с Японией тоже все непросто – в Токио опасаются союза Китая и России, китайских баз на искусственных островах, споров за шельф и зоны лова рыбы и многого другого. И в такой сложной ситуации Китай предпочитает иметь на руках джокер в виде Кима, способного своей выходкой отвлечь внимание от каких-то событий или вообще смешать все карты в регионе.
Ну а Россия сегодня – мировой центр терроризма и дестабилизации. Она вошла в эту роль не от хорошей жизни, а из-за неспособности к развитию, вытекающей из исчерпания российского проекта. Анализ этой безнадежности оставим до другого раза, но общий итог такой: Россия может сохраняться в нынешнем виде, только создавая хаос вокруг себя и нарушая общепринятые правила. Она деградирует, становясь все более похожей на КНДР. Но поскольку до уровня КНДР она еще не дошла, ей тоже нужен джокер в лице Кима. Вот почему Россия предоставила Киму ядерные и ракетные технологии. И даже готовые компоненты, включая двигатели в сборе.
Деньги и планы
В общем, несмотря на близкий контакт администрации Трампа с Кимом, проблема КНДР выведена из списка отдельных проблем, поскольку отдельно она оказалась неразрешима. И сейчас в Вашингтоне стараются создать ситуацию, когда Москве и Пекину станет слишком накладно поддерживать Пхеньян.
Для них это не очень приятная новость – она лишает их привычного средства шантажа, а Китай – еще и буферной зоны между ним и американским союзником РК. В ответ и Москва, и Пекин, и Пхеньян стараются удержать США в привычном поле, “поймав” их за Японию. Трамп парирует это, пытаясь – в буквальном смысле – капитализировать поддержку Японии со стороны США, что вызывает протесты в Токио, поскольку не может заменить американского военного зонтика.
Но делать нечего, и японские военные запросили на 2019 г. рекордный бюджет в 5,3 трлн иен (около $48 млрд). Если бюджет будет утвержден, это станет седьмым увеличением оборонного бюджета за время премьерства Синдзо Абэ, который возглавляет правительство с 2012 г. и, судя по всему, намерен возглавлять и далее. Минфин, конечно, постарается урезать расходы, но непредсказуемость США как союзника и боязнь войны с участием Китая, в которую могут завлечь и играющую с огнем Россию, ставит интересы армии на первое место.
И, наконец, о планах Кима. Верить в его добронамеренность оснований, разумеется, нет. Но для “разговора на равных” ему нужно успеть развернуть на имеющейся базе от 20 до 60 боеспособных зарядов, большая часть которых могла бы достичь территории США. Для того ресурса, которым он располагает, это практически предел. Притом Киму нужно поторопиться и успеть до 2020 г., поскольку благодаря давлению США обстановка изменяется не в его пользу, и со стороны России техническая поддержка будет снижаться.
После реализации этой программы Россия для Кима будет уже неинтересна ввиду исчерпания технологического потенциала. А поскольку для Китая Ким все же слишком одиозен и других союзников у него не видно, то после 2020-2025 гг. можно прогнозировать некоторое размывание режима в Пхеньяне. Естественно, что Кимы при этом намерены сохраниться у власти и продолжить маневрировать меж двух миров. На эту пока еще отдаленную перспективу и нацелены нынешние соглашения с РК с точки зрения интересов КНДР.
При этом даже если он все-таки решит примерить реноме северокорейского “Горбачева” и решит-таки сыграть в денуклеаризацию полуострова, наращивание арсенала в ходе подготовки к ней выглядит вполне логично: чем больше боеголовок – тем сильнее переговорная позиция и тем больше за них можно будет выторговать. В Вашингтоне это тоже понимают, как и то, что время работает и против Пхеньяна, и против Москвы с Пекином. Поэтому мы станем свидетелями еще не одной информационной бомбы, свидетельствующей и о новых прорывах в отношениях, и о новых санкциях. Причем эта игра будет нацелена одновременно и на дальнейшее “откалывание” Кима от его спонсоров, и на принуждение к приличиям уже их.
http://www.dsnews.ua/vlast_deneg
