Москва сближается еще с одним государством Ближнего Востока – Ливаном. Расширению российского влияния в этой стране способствуют внутриполитические факторы: кризис, связанный с наплывом в Ливан сирийских беженцев, развертывание подразделений российской военной полиции на сирийско-ливанской границе и формирование нового ливанского правительства.
В июле российское Министерство обороны сообщило, что предложило Вашингтону совместно организовать возвращение домой миллионов сирийских беженцев, которые сейчас находятся в Ливане, Иордании и Турции. Международное сообщество отреагировало скептически – Россия пока не представила убедительный план, как реализовать это предложение. Тем не менее в Ливане инициативу приняли с большим энтузиазмом и теперь охотно обсуждают ее на многочисленных встречах представителей российских и ливанских властей.
Такая реакция отчасти объясняется тем, что Ливан буквально одержим вопросом сирийских беженцев. Местные чиновники, широко известные своей неэффективностью, продажностью и умением сеять раздоры в обществе, пытаются свалить на беженцев все проблемы страны. Некоторые обвинения звучат совершенно абсурдно. Так, недавно в одном телевизионном репортаже ливанский врач утверждал, что беженцы привезли с собой вредные бактерии, которые вызвали в Ливане рост числа раковых заболеваний.
США и ЕС воспрепятствовали заключению соглашения о сотрудничестве в военной сфере между Россией и Ливаном. Однако любой успех России в разрешении кризиса беженцев способствует расширению ее взаимодействия с Ливаном в области безопасности. Каждую неделю сотни беженцев возвращаются на родину, получив гарантии с сирийской стороны. Важную роль в координации этого процесса играют российские военные, ведь изначально это была инициатива российского Министерства обороны. Судя по имеющейся информации, Россия добилась упрощения условий возвращения беженцев – сирийские власти освободили их от личного досмотра и от призыва в армию.
Число вернувшихся невелико на фоне общего числа беженцев. Если и в будущем возвращаться будет по нескольку сотен человек в неделю, процесс может занять годы, если не десятилетия. На настоящий момент временные рамки возвращения беженцев не определены, что создает возможности для развития сотрудничества между Россией и Ливаном, укрепления двусторонних связей и расширения влияния российской дипломатии.
Пока сирийский режим и его союзники отвоевывали у противников территорию страны – сегодня вне зоны их контроля остаются лишь некоторые области на востоке и севере страны, – ливанские чиновники зачастили в Москву. Причем даже те, кто поддерживал сирийскую оппозицию. В интервью Euronews премьер-министр Ливана Саад Харири довольно откровенно объяснил почему. Когда его спросили об отношениях с Башаром Асадом, он заявил, что предпочел бы иметь дело не с ним, а с Владимиром Путиным по одной простой причине: «Россия контролирует Сирию, поэтому мы общаемся с русскими».
Далее Харири сказал, что у него «отличные отношения с Россией», и добавил: «У меня хорошие отношения с президентом Путиным, к которому я отношусь с большим уважением; я думаю, что с ним мы можем работать». Для Харири и других политиков Россия – влиятельный посредник, который может обеспечить непрямой канал коммуникации между сирийским режимом и его ливанскими противниками.
Растущее российское влияние в Ливане не ограничивается вопросами, связанными с Сирией. Вот другой пример. Недавно Москва вмешалась в конфликт внутри друзской общины. Валид Джумблат, лидер друзов, выступает против того, чтобы Талал Арслан, просирийски настроенный друзский политик, занимал какие-либо должности в правительстве Ливана. Во многом из-за этого застопорилось формирование нового кабинета после парламентских выборов, состоявшихся в мае.
В течение последних месяцев Джумблат и его сын и политический преемник Таймур дважды приезжали в Москву, где встречались с российскими должностными лицами, в том числе с Михаилом Богдановым, заместителем министра иностранных дел и специальным представителем президента РФ по Ближнему Востоку. К удивлению обоих Джумблатов, выяснилось, что в Москве также принимали и их просирийского конкурента Арслана, который побывал в российском Минобороны и МИДе, где тоже встречался с Богдановым.
Арслан решил воспользоваться визитом для укрепления своих связей с Россией. Он похвалил «мудрую, твердую и ясную политику его превосходительства президента Владимира Путина и его заслуженной администрации в деле обеспечения мира во всем мире и всесторонней борьбы с террористами и теми, кто стоит за ними на региональном и международном уровне». Арслан добавил, что «благодаря балансу, который установил в мире Владимир Путин, Россия стала защитником наиболее слабых и уязвимых народов».
В Ливане российское присутствие становится все более осязаемым. В августе в интервью кувейтской газете «Аль-Анба» ливанский чиновник сказал, что на последней встрече в Женеве представители российских спецслужб предложили своим американским коллегам развернуть бригаду российской военной полиции на территории Ливана, в 20-километровом коридоре вдоль сирийской границы, чтобы содействовать возвращению сирийских беженцев. Советник президента США по национальной безопасности Джон Болтон это предложение отклонил, но показательно, какое внимание ливанский чиновник уделил стремлению России играть значимую роль в стране и в регионе в целом.
Вне зависимости от того, будет ли осуществлено российское предложение по возвращению сирийских беженцев, в обозримом будущем военное присутствие и влияние России в Сирии неизбежно будет оказывать воздействие на ливанскую политику. Москва не только энергично стремится играть лидирующую роль в регионе, но и проявляет готовность выделять ресурсы для реализации своих амбиций. А это означает, что после окончательного спасения режима Асада она вполне может начать рассматривать Ливан как еще один трофей сирийской войны.
Mohanad Hage Ali
